* * *

В белой ржи посреди полей,
ясным утром сквозь росу,
вдоль межи он пошел за ней,
оказался дурачок в лесу.

И не понял как,
и не понял что,
видит только мрак,
да во мгле - ее.

Вот стоит она косы русые.
На плече коса.
Глаза узкие.

Да молчит посреди дорог.
Да глядит сине-ласково.
За спиной стоит черный гроб.
Не испорченный красной краскою.

Говорил он ей слова верные,
да глядел глазами ясными.
Но стоит она безответная,
дева белая - очи властные.

- Ох! Откуда ты на мою судьбинушку -
- с красотой такой молчаливою! -
- То ли темень ты, то ли свет лучинушки? -
- Аль убьешь меня ты могилою? -

Да молчит она, да блестит коса,
да кричит воронье, слетается,
Отступился он, опустил глаза
черный ветер грозой поднимается.

Грянул гром, и сошел туман.
Нет ее - поле чистое.
Степь кругом, в голове дурман,
а вокруг лишь рожь золотистая.

- Может смерть то была? -
- Может ангел мой? -
- Может к небу звала? -
- Может в ад ночной? -

Лишь душа горит синим пламенем,
да тоска грызет черной кошкою.
Только волос сед серым каменем,
только стар стал совсем немножко.

Очень больно.

Что я могу сказать?
Как должен я вести?
Нет у вас света в глазах.
Нету и в сердце любви.

Темное сборище пятен.
Серая масса лиц.
Крик мой вам непонятен.
Скопище умных тупиц.

Вас обманули ужасно,
продали тысячу раз.
Но все уроки напрасны.
Вместе опять вы сейчас.

И ничего не тревожит,
не нарушает покой.
Спят сторожа, - быть может,
волк вновь придет за овцой.

Гнетесь в поклоне кусая, -
кость, что один из вас -
милостиво бросает,
душу продав за власть.

Милые сукины дети.
Добры щенячьи глаза.
Свежее, свежее мясо -
и на продажу всегда....

Вот вновь один выходит,
вот он герой толпы!
За сколько часов он сможет -
все обоссать углы?!

* * *

У Вас густые волосы, красивые глаза,
престижная работа и лучшие друзья,
знакомые, товарищи - везде и там, и тут.
Летают самолетами в Париж, Гонконг, Бейрут.
И узок круг излюбленный приближенных особ,
что я при всем старании попасть туда не смог.
Но время танец пламенный закончит бег, и вот....
Холодными руками ты гладишь сыну лоб....
Флакончики, лекарства...; не плачено давно...
за свет, за газ, за воду, за прочее бытье.
Стеклянными глазами глядит голодный муж,
и ты надев передник включаешь в ванной душ,
потом идешь на кухню и достаешь белье,
что с вечера застирано, чтоб сполоснуть его.

У Вас густые волосы, красивые глаза
и чуждая забота Вам, - постылая семья,
морщинистые руки и социальный стеб,
чтобы никто из круга сказать ничто не смог.

У Вас густые волосы, красивые глаза...

* * *

Желая раствориться в блеске
зеленых или серых глаз,
крадем в бреду чужие фрески,
что были вовсе не для нас.

Потом прижавшись телом к телу
мы отдаем слепцам тепло.
В глазах вино; душой об стену,
молчанье криком под ребро.

Ах, если б было бы все верно,
правдиво, чисто и светло!
Так нет! Всегда в кругу,
всегда об стену,
молчанье криком под ребро.

Поверишь мне?
Вчера увидел свет я.
Он лился красным к волосам;
твои, что на подушке летней
слезою падали к слезам.

И страшно было. Ангел серый...
крылом накрыл мою постель.
Тебя со мной. Своею тенью
навлек болезни тихой лень.

Ну что сидишь и молча плачешь,
слезой чертя стекла лицо...
Мы прокляты! Ты понимаешь?
Давай же сделаем назло.

Ложись тихонько. Как умеешь,
смотри в глаза мне и люби.
Не ври, скажи, что больше не посмеешь...
Не можешь? Знаю. Помолчи.

Поверь, беду твою легко поправлю.
Я отведу болезнь рукой,
и искру божью в сердце вплавлю.
Открой глаза, скорей открой!
Смотри! Леса и солнце, свет и тень.
Вокруг есть звук и шевеленье.
Сейчас уйдет твоя болезнь...
Ну как? Приходит облегченье?

Однако стой! Зажегся вечер.
Опять в глазах все та же лень,
опять молчанье красит ветер,
опять крадется подлая болезнь,
опять в тебе все те же стоны...
О боже мой!
Ну посмотри же на меня!
Не думай больше о виновных!
Теперь есть я, ты не одна!

Пусть ящерка зажжет в твоих очах огонь.
Да та, ну что живет у нас в камине,
что искрой скачет как ретивый конь...
Пусть взор твой боле не остынет.

Услышь меня! К тебе взываю,
от боли сердце разорвав!
Хотя постой, я понимаю
на что пошел на эти круги встав.

Да верно все!
Желая раствориться в блеске
зеленых или серых глаз,
крадем в бреду чужие фрески,
что были вовсе не для нас.

* * *

Мягко, мягко - сладко, сладко
каплет воск на грудь.
Ах, прикройте Ваши глазки!
Можно утонуть!

Шелестела ему тихо: - "рядышком присядь".
Он же ветки летней липы положил в кровать.
Одурманив, закружился запах ста ветров.
Тише, сони, он родился - Повелитель Снов.

Мягко, мягко - сладко, сладко
каплет воск на грудь.
Ах, откройте Ваши глазки!
Можно утонуть?

Треском треплются поленья,
прыгает огонь.
Терпеливо бури пенье...
Ласкою неволь.

Мягко, мягко - сладко, сладко
каплет воск на грудь.
Ах, какие у Вас краски!
Можно утонуть?

С дробным стуком отворились в поле ворота.
К сердцу руку приложили,
но сжимать нельзя!

Мягко, мягко - сладко, сладко
каплет воск на грудь.
К морю грез в пустыне тлена
пролегает путь.

* * *

Легонько расслабьтесь, закройте глаза,
в блаженном покое сомкните уста.
Ни что не тревожит. Лишь свет да покой.
Цветов одеяла ласкает покрой.

Исчезли заботы, тревоги ушли.
Вокруг тишина; снаружи, внутри.
Вся в солнечных бликах играет душа,
а ветер ласкает ее не спеша.

Вы тихо заснули.
Приятные сны.
Ни что не тревожит...
Снаружи, внутри.

И пусть охраняет Вас ангел рукой,
да музыку моря сыграет прибой,
пусть солнечный лучик горит в волосах,
а горести все обращаются в прах.

ПОУЧИТЕЛЬНАЯ СТЕБОВАЯ ПЕСНЬ...

(желательно играть и петь как балладу)

Милая девочка, стройный мальчик
к бабушке старой в лес пирожки....
Темной тропинкою, хладной землею
дождичком сереньким быстренько шли.

(А это - стопудовый припев)

Ладно смеркалося, холодом веяло.
В небе за кронами тишь да луна,
Только какая-то птица уверенно
песню какую-то тихо ткала.

Сильный ветер, грязная вода,
черный ворон, желтая трава.
Серый взор да вздорный глаз,
пегая шерсть и камень топаз.
(cие возможно есть припев, вставляйте где хотите)

Дети прибавили, ходко затопали
Страхом окутало чадам мозги.
Дрогнуло сердце, крылья захлопали.
Странник в плаще в переливах воды.

Гадина оземь посохом стукнула.
Плащ всколыхнулся - белая кость!
Ужасом хладным в легкие бухнуло,
горло деря детям маленьким врозь.

Легкое тело с детством украденным
в платьице белом на землю легло.
Светлое личико, тонкие рученьки,
краткая жизнь и страшное зло.

Мальчик от ужаса слабенько ойкнул,
белые кудри поправив рукой.
Быстрой молитвой с чистой душою,
нательным крестом желая покой.

- Боженька милый святой и желанный
спаси, сохрани и помилуй меня,
юность мою и сердце закланное
гневом своим, спасенье неся! -

Вдруг крест нательный блеснул очень огненно.
Стало светло и уверенно в нем.
Вытянул руку, проткнул злого ворога...
Дым лишь пошел едко пахнув огнем.

Он огляделся на хлеб весь разбросанный,
поднял съестное, собрал пирожки.
- Слава те господи сильное слово! -
И растворился в тумане тоски.

Бабушкин дом. Калитка отодрана,
следы на земле и убитый скот.
Глянул на окна и сердце оборванно.
Кол во дворе, а на нем черный кот!

Злобно мяукает, тварь - извивается,
взором свербит и мурлычет сопя,
ухнулся оземь да страшненько скалится,
филином темным звонко крича.

Но глас раздался давя страшной болею
- Ты счастливо спасся милый малец!
Бабушки нет уж пройдись по подворью
может быть сыщешь покой и конец! -

- Хватит молиться напрасно тревожа
весь белый свет и чужих мертвецов!
Хватит ребенок! Ушел ты от ложа.
Смерти бояться - растить подлецов

Сел на завалинку, тихо заплакал.
Скорбно и мрачно стало вокруг.
Бедное дитятко в сереньких валенках.
Все потеряло - покой и уют.

Нет уж родителей с бабушкой старенькой,
нет уж сестры - хладна она.
Сел на завалинку в валенках драненьких
Старое сердце - младая душа.

С наилучшими пожеланиями всем детишкам!

Роман Алексеев.